ОИ. Сочи

Россию, в которой действительно стоит жить и за которую стоит умирать. Россию, которая ВО ВСЕМ противоположна нынешней РФ.

Во-первых, никакой многонациональности. Ровно одна фраза про «родину народов» и строй этих самых народов в белых костюмах с золотым шитьем, больше всего похожих на гвардейцев будущего из новых «Звездных войн».

Все остальные два с лишним часа — только Россия и русские, без единого намека на многонациональность.

Во-вторых, никакой борьбы за мораль и нравственность. Сборная выходит под песню лесби-дуэта «Тату» «Нас не догонят» (каковая песня, по сути, про побег девочек-лесбиянок от родителей) в обработке We will rock you открытого гея Фредди Меркьюри.

Сборной торжественно аплодирует Путин. Полное ощущение, что все последние 3 года морально-нравственного безумия просто провалились в соседнее измерение.

В-третьих, уважение Классического Имперского Периода: прекрасный военный парад на карте петровских времен, переходящий в грандиозный Первый Бал Наташи Ростовой, заставляющий трибуны замереть от восторга. Мир смотрит на утонченных, аристократичных русских, полностью противоположных советскому образу пьяных агрессивных солдат.

В-четвертых, ВЕЛИКОЛЕПНОЕ отображение советского периода. Сначала — демонический Супрематический Театр, когда арену заливает сатанинский красный свет и наполняют десятки машин и разъятых фигур, символизирующих и индустриальный рывок, и русский авангард двадцатых. Удивительным образом мировой публике показывают действительно интересных ей авангардистов (из всего русского искусства их работы самые дорогие), с ориентацией уже даже не на массового зрителя, а на взыскательных нью-йоркских арт-критиков. Смотря Супрематический Театр, иностранец видит материал, из которого выросли захватившие внимание мира «Пусси Райот». Человек же белых взглядов видит красный индустриальный ад — что тоже неплохо.

В-пятых, лучший момент — Великая Отечественная Война. Ее… нет. Вообще. На десять секунд гаснет свет, играют прожекторы, воют сирены и… всё, следующий эпизод. Знающие люди говорят, что это связано с правилами МОК о запрете военных тем в церемониях, и что чуть ли не лично Путин просил показать дедов, которые воевали — но нет. Задолбавшая всю страну Великая Победа выпадает, но это замечаешь лишь постфактум. Более того, внезапно оказывается, что даже если Великую Победу убрать, то русским все равно есть что показывать и чем гордиться оставшиеся два с лишним часа.

Пожалуй, церемония открытия (роскошная, чарующая и с прицелом на взыскательного западного зрителя) без эпизода ВОВ — самый главный удар по культу Великой Победы. «Как же мы без нее? КАК? — Да вы знаете, вообще-то нормально».

В-шестых, поствоенный период с авангардистскими газетными заголовками на полу арены, конструктивистскими декорациями, превосходным балетом (который поддерживают проецирующиеся на пол газеты) и… стилягами, врывающимися в стерильно-белый производственный сталинский мир, соединяя всю эту тоталитарную утопию с современным западным поп-зрителем, раскрывая кусочек Америки в советском парадизе. Превосходное решение, хотя лично я бы добавил больший акцент на советскую космическую программу.

Помимо этого был выезд птицы-тройки под «Весну священную» Стравинского (балет, в свое время настолько авангардный, что его не поняла даже рафинированная французская публика. Добро пожаловать в Россию, страну, где культурно-массовые мероприятия оформляются классикой музыкального авангарда!), безумно-ярмарочное Средневековье, в котором купола Василия Блаженного буквально превратились в кислотные, режущие глаз пирожные, а сам балаган — в подобие рэйва, «Страх и ненависть в Суздали», «голубь мира» с непременным «Лебединым озером» и финал со световыми фигурами под одну из тем Two Steps From Hell, главной в мире студии по эпической музыке к эпическим фильмам.

Вместе же церемония производила впечатление… нормальной России, России, переставшей идиотничать и представившей себя миру как великое европейское государство великой русской культуры (в транслировавшемся перед церемонией фильме вспоминали, например, Шагала и Эйзенштейна), предельно далекой от «Водка-Победа-Калашникофф». Мы увидели не советских — мы увидели русских, сознательно говорящих с Европой на ее языке.

Мы увидели Россию, какой ее представляет наше скромное издание, национальное европейское государство, с гордостью стоящее в европейской семье народов. Без агрессии и рессантимента, но с национальным достоинством и вальяжной национальной уверенностью в себе.

Россию без Великой Победы, Православной Духовности и Евразийской Многонациональности.

И вдруг оказалось, что эта Россия, во всем противоположная путинской РФ, Россия, чей облик пропагандисты вымарывали из наших сердец, убивали саму возможность мечты о ней — вдруг оказалась, что эта Россия роскошна, чарующа и прекрасна, и что она в момент собирается из кусков РФ-реальности, стоит только кому-то сверху отдать приказ «Так, давайте в этот раз всё сделаем как русские, без припизди».

Эрефийский многонациональный евразийский морок разрушается в момент, стоит лишь только захотеть. Путин заказывал ярмарку собственного тщеславия — а вместо этого злорадные русские соорудили манящий образ России без Путина.