- В этой теме 568 ответов, 36 участников, последнее обновление 8 лет, 12 месяцев назад сделано
.
-
Сообщения
-
Александр Блок * * *
НЕЗНАКОМКА
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»1 кричат.И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.Александр Вертинский * * *
ЖЕЛТЫЙ АНГЕЛ
В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешевом электрическом раю
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою.Звенят, гудят джаз-баны
И злые обезьяны
Мне скалят искалеченные рты.
А я, кривой и пьяный,
Зову их в океаны
И сыплю им в шампанское цветы.А когда наступит утро, я бреду бульваром сонным,
Где в испуге даже дети убегают от меня.
Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным,
И в лучах моей короны умирает светоч дня.Звенят, гудят джаз-баны,
Танцуют обезьяны
И бешено встречают Рождество.
А я, кривой и пьяный,
Заснул у фортепьяно
Под этот дикий гул и торжество.На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И елка догорела до конца.
Лакеи тушат свечи,
Давно замолкли речи,
И я уж не могу поднять лица.И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый Ангел
И сказал: «Маэстро, бедный. Вы устали. Вы больны.
Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго.
Даже в нашем добром небе были все удивлены».И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,
Утирая фраком слезы, слезы боли и стыда.
А высоко в синем небе догорали Божьи свечи
И печальный желтый Ангел тихо таял без следа.Александр Вертинский * * *
ПАЛЕСТИНСКОЕ ТАНГО
Манит, звенит, зовет, поет дорога.
Еще томит, еще пьянит весна,
А жить уже осталось так немного
И на висках белеет седина.Идут, бегут, летят, спешат заботы,
И в даль туманную текут года.
И так настойчиво и нежно кто-то
От жизни нас уводит навсегда.И только сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет,
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль.И в том краю, где нет ни бурь, ни битвы,
Где с неба льется золотая лень,
Еще поют какие-то молитвы,
Встречая ласковый и тихий Божий день.И люди там застенчивы и мудры.
И небо там, как синее стекло.
И мне, уставшему от лжи и пудры,
Мне было с ними тихо и светло.Так пусть же сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет,
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль…Александр Вертинский * * *
ДНИ БЕГУТ
Сколько вычурных поз,
Сколько сломанных роз,
Сколько мук, и проклятий, и слез!Как сияют венцы!
Как банальны концы!
Как мы все в наших чувствах глупцы!А любовь – это яд.
А любовь – это ад,
Где сердца наши вечно горят.Но дни бегут,
Как уходит весной вода,
Дни бегут,
Унося за собой года.Время лечит людей,
И от всех этих дней
Остается тоска одна,
И со мною всегда она.Но зато, разлюбя,
Столько чувств загубя,
Как потом мы жалеем себя!Как нам стыдно за ложь,
За сердечную дрожь,
И какой носим в сердце мы нож!Никому не понять,
Никому не сказать,
Остается застыть и молчать.А… дни бегут,
Как уходит весной вода,
Дни бегут,
Унося за собой года.Время лечит людей,
И от всех этих дней
Остается тоска одна,
И со мною всегда она…Игорь Северянин * * *
ПРИМИТИВНЫЙ РОМАНС
(музыка Лидии Преображенской)
Моя ты или нет? Не знаю… не пойму…
Но ты со мной всегда, сама того не зная.
Я завтра напишу угрюмцу твоему,
Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная!Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он;
Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем…
Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон?
Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям?Иль нет — не приходи! и не пиши в ответ!
Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная.
Так лучше… так больней… Моя ты или нет?
Но я… я твой всегда, всегда, моя родная!Игорь Северянин * * *
ВАЛЬС С ШАНТАЖИСТКОЙ
Так Вы изволите надеяться, что Вам меня удастся встретить
Уж если не в гостиной шелковой, так в жесткой камере судьи?
Какая все же Вы наивная! Считаю долгом Вам заметить:
Боюсь, Вы дело проиграете, и что же ждет Вас впереди?..Конечно, с Вашею энергией, Вы за инстанцией инстанцию:
Съезд мировой, затем суд округа, потом палата и сенат.
Но только знаете, любезная, не лучше ль съездить Вам на станцию,
И там купить билет до Гатчины, спросив в буфете лимонад.Он охладит Ваш гнев тропический, и Вы, войдя в вагон упруго,
Быть может, проведете весело в дороге следуемый час.
И, может быть, среди чиновников Вы повстречаете экс-друга,
Который — будем же надеяться! — не поколотит вовсе Вас!..Приехав к месту назначения, Вы с ним отправитесь в гостиницу.
Он, после шницеля с анчоусом, Вам даст: Малагу-Аликант!
Вам будет весело и радостно, Вы будете, как именинница,
Ах, при уменьи, можно выявить и в проституции талант!..Зачем же мне Вы угрожаете и обещаете отместки?
Зачем так нагло Вы хватаетесь за правосудия набат?
Так не надейтесь же, сударыня, что я послушаюсь повестки
И деньги дам на пропитание двоякосмысленных ребят!Игорь Северянин * * *
КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ
(музыка Александра Вертинского)
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
И.Мятлев. 1843 г.В те времена, когда роились грезы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!Прошли лета, и всюду льются слезы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!Но дни идут — уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Игорь Северянин * * *
ЭТО БЫЛО У МОРЯ
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.Константин Бальмонт * * *
БЕЗГЛАГОЛЬНОСТЬ
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.Приди на рассвете на склон косогора,-
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье — глухое, немое.Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада,-
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.Константин Бальмонт * * *
АВГУСТ
Сонет
Как ясен август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолетность красоты.
Позолотив древесные листы,
Он чувства заключил в порядок стройный.В нем кажется ошибкой полдень знойный,-
С ним больше сродны грустные мечты,
Прохлада, прелесть тихой простоты
И отдыха от жизни беспокойной.В последний раз, пред острием серпа,
Красуются колосья наливные,
Взамен цветов везде плоды земные.Отраден вид тяжелого снопа,
А в небе журавлей летит толпа
И криком шлет «прости» в места родные.Константин Бальмонт * * *
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.И чем выше я шел, тем ясней рисовалисль,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.И внизу подо мною уж ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.«Не уходи, побудь со мною…» (слова и музыка Николая Зубова)
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно, так светло.
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Побудь со мной, побудь со мной.Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю,
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Побудь со мной, побудь со мной.Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной, побудь со мной.КОКОН
Каким угодно, но не молодым,
предстанет месяц, облачённый в дым;
и дымка, заливая синевой
луг с вязами, исполнена такой
тоскою, что невольно признаю
источник общий — домик на краю…Домишко ветхий, об одной трубе,
поврозь со Светом — в окнах и судьбе:
мужского духу нет — забор ли, двор! —
на обитательницах с давних пор
вдовства лежит печать — как ни на ком!Я им хочу сказать, что тем дымком
защитный кокон вьют они во мгле,
к Луне жильё цепляя — и к Земле;
что вьюги не посмеют навредить им.Но если вьют — что толку говорить им?!
ТРУСИКИ
Чёрт! не упомнишь собственных годов,
пожалуй, было семь — а Лиля
была моей соседкой лет шести…Однажды,
ни с того и ни с сего,
меня заметив во дворе,
она приподняла подол и показала
мне трусики!Задела за живое,
я пялился не отрывая глаз…
тогда девчонка развела руками
и платьице скользнуло вниз, на место…Она пошла домой… — Куда ты, Лиля?!
— я завопил. — Не уходи!
Напрасно…Но каждый новый день
при встрече
она безмолвно приступала к делу
и предъявляла трусики — любуйся!И было чем — сидели как влитые!
Потом она одёргивала платье
и молча удалялась восвояси…Другой раз я один возился
на заднем на дворе,
как трое пацанов,
которых прежде никогда не видел,
ворвались, потрясая кулаками,
и ринулись ко мне…Себе на удивленье
я дал отпор, двоим носы расквасив;
но третий — на свою беду! — остался:
Здоровый самый,
а уж кулачиши….Он вскорости прижал меня к забору,
на каждый свой тычок
я получал втройне —
я задыхался…Как вдруг — глухой удар!
Похоже кто-то с тылу
хватил его по черепушке чем-то…Пустой бутылкой!
И Лиля приложилась вдругорядь!За голову хватясь, он прочь помчался
с нашего двора, сиреной завывая
на ходу…— Спасибо, Лиля! — я пришёл в себя.
— Теперь
покажешь трусики? — Ну, нет! —
она прошествовала к собственному дому
и затворила за собою дверь…С тех пор, встречая Лилю во дворе,
я обращался с неизменной просьбой —
и неизменный получал отказ!Потом они запродали свой дом
и всем семейством
уехали Бог весть куда…А что всё это значило —
не понял
как ни пытался я…И не пойму — доселе!
КОКОН
Каким угодно, но не молодым,
предстанет месяц, облачённый в дым;
и дымка, заливая синевой
луг с вязами, исполнена такой
тоскою, что невольно признаю
источник общий — домик на краю…Домишко ветхий, об одной трубе,
поврозь со Светом — в окнах и судьбе:
мужского духу нет — забор ли, двор! —
на обитательницах с давних пор
вдовства лежит печать — как ни на ком!Я им хочу сказать, что тем дымком
защитный кокон вьют они во мгле,
к Луне жильё цепляя — и к Земле;
что вьюги не посмеют навредить им.Но если вьют — что толку говорить им?!
Перевод прекрасный, но чей?
Предлагаю это стихотворение в другом переводе.
Robert Frost * * *
The Cocoon
As far as I can see this autumn haze
That spreading in the evening air both way,
Makes the new moon look anything but new,
And pours the elm-tree meadow full of blue,
Is all the smoke from one poor house alone
With but one chimney it can call its own;
So close it will not light an early light,
Keeping its life so close and out of sight
No one for hours has set a foot outdoors
So much as to take care of evening chores.
The inmates may be lonely women-folk.
I want to tell them that with all this smoke
They prudently are spinning their cocoon
And anchoring it to an earth and moon
From which no winter gale can hope to blow it,–
Spinning their own cocoon did they but know it.Роберт Фрост * * *
КОКОН
И даль осенняя и небосвод
Тускнеют за туманом, что плывёт,
Лик лунный изменяя на иной,
Луг с вязом наполняя синевой;
Плывёт, как дым из дома одного,
Последнего, с одной трубой всего.
В том доме не зажжётся ранний свет,
Скрывая, есть там кто-то или нет,
Никто во двор не приоткроет дверь,
Не до забот вечерних им теперь.
То, верно, одиноких женщин дом.
И может быть, они прядут, с дымком
Свивая терпеливо кокон свой,
Причаленных к иной земле с луной,
Я знаю, их не унесёт ветрами,
Но, кто вьёт кокон, это – знают сами.Перевод А.Алексеевой
- Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.